Голубое видение глубины, теряющейся в высоте, — море и
небо, слившиеся в светящейся дымке Дня Весны в Час Утра.
Только небо и море — одна голубая безбрежность. Там, где
рябь ловит серебряный свет, клочья пены кружатся в водовороте. Но чуть дальше —
ни единого движения, ничего, кроме цвета: немного теплая голубизна воды,
расширяющаяся для того» чтобы смешаться с голубизной неба. Горизонта нет —
только расстояние, парящее в пространстве, бесконечная вогнутая поверхность, зияющая
перед вами и грандиозно нависающая сверху, — цвет, углубляющийся с
высотой. А далеко в середине этой необъятной голубизны висит неотчетливое,
неясное видение дворцовых башен и высоких крыш, изгибающихся подобно молодому
месяцу., — какая‑то тень великолепной неведомой древности, освещенной
солнечным светом, мягким, как память…
Было объявлено, что казнь совершится в яшийки
самурая, Яшийки представлял собой не просто двор: он был похож скорее на сад,
вдоль высоких деревянных стен которого живописными группами росли приземистые
сосны.
Если вы едете из Л. А. через Сан-Бернардино на восток по
шоссе № 66, вам нужно пересекать пустыню Моав. Даже после того, как вы
миновали Нидлс и границу штата, легче не становится. Чем дольше изнурительный
подъем, тем суше воздух. Флагстафф по-прежнему в двухстах милях, а Винслау,
Гэллап и Альбукерк – уже далеко позади. Так что поздно переживать по тому
поводу, что вам придется обходиться без пищи, отдыха и сна.
Удивительная история, которую я собираюсь вам
поведать, была рассказана мне одним из ее главных героев. Её подлинность не
вызывает сомнения — как бы скептически кто-то ни воспринимал детали её
изложения — вследствие трех причин: (а) ее обстоятельства слишком хорошо
известны в Палермо и все, произошедшее, до сих пор помнят несколько старожилов;
(б) потрясение, которое испытал рассказчик от этого жуткого происшествия, было
столь сильным, что его волосы — шевелюра 26-летнего молодого человека — стали
белыми как снег за одну ночь, а сам он — буйно помешанным в течении последующих
шести месяцев; (в) сохранилась официальная запись предсмертного признания
преступника и ее можно найти в семейном архиве Князя ди
Эта грустная история случилась в провинции Мутсу, в
тех местах, где когда‑то сквозь зеленые леса, росшие по склонам пологих холмов,
текли реки с прозрачной водой. Узкие тропинки пробивались через заросли бамбука
и, преодолевая каменистые осыпи, бежали от одной деревни к другой, а вокруг
царил покой, насыщенный мягким солнцем и голубым глубоким небом. Люди здесь
жили счастливо и мирно и свято чтили обычаи предков, хотя порой и с ними
происходили удивительные вещи. В одной маленькой деревне около леса жил в те
времена молодой охотник по имени Сонйо. Обычно ему везло, но в тот день вся
дичь словно попряталась, и Сонйо пришлось возвращаться домой с пустыми руками.
Вчерашняя наша застольная
беседа оказалась чересчур утомительной для моих нервов. Разыгралась головная
боль, появилась сонливость. Словом, нынче, вместо того чтобы идти со двора, как
я прежде намеревался, я предпочел подобру-поздорову остаться дома, поужинать
самую малость и отправиться спать.
В узком проливе Симоносёки, что находится близ местности,
которая называется Данноура, произошла самая последняя битва между Хейке, или
по‑другому, родом Тайра, и Дзенйи, известным как род Минамото. Это было более
восьмисот лет назад. В результате долгого соперничества Хейке были почти
полностью истреблены, а в последней битве при Данноура погибли также их женщины
и дети и наследник их императора, которого теперь помнят под именем Антоку
Теннё.